Владимир Шамрай: У нас будет диспансер нового типа

Владимир Шамрай работает главным врачом Винницкого областного клинического онкологического диспансера с июня 2014 года. Не лишне заметить, что его приход на эту должность был на всех уровнях принят неоднозначно. Он — молод, умен, прогрессивен и неординарен. В онкологии работает с 1996 года. Шамрай - великолепный хирург, но и руководителем он себя успел показать отменным; доктор Шамрай очень корректен, а еще он умеет убеждать и добиваться своего. Яркий пример тому — полное переоснащение эндоскопического отделения современной аппаратурой за последний год.

Однако, обо всем по порядку. Знакомимся. Наш собеседник главный врач ВОКОД, к.м.н., глава ГО "Ассоциация онкологов Подолья", главный внештатный онколог Винницкой области  Владимир Анатольевич Шамрай.

- До вас диспансером 18 лет руководил Петр Акимович Одарченко, тут работал сложившийся коллектив со своими устоявшимися традициями, вам было не страшно занимать это кресло? Ведь не секрет, что приходу нового главврача обрадовались далеко не все. И вообще - зачем вам, состоявшемуся хирургу это было нужно?

- Было действительно страшновато, но вместе с тем, было огромное желание что-то поменять в своей жизни. Пять последних лет я работал по 16 часов в сутки, полностью отдаваясь хирургии. Кроме того, в жестко выставленных в диспансере рамках я не мог себя полностью реализовать, как хирург. Были установлены определенные лимиты по количеству пациентов, которых я мог прооперировать, и мне пришлось искать другую базу, чтобы реализовать свои амбиции хирурга. Мне дали десять коек в железнодорожной больнице, и там я оперировал гораздо больше, чем здесь, отводил душу. Хотя я отчетливо понимал, что в таком режиме долго работать не смогу. И когда был объявлен конкурс на замещение должности главного врача, решил попробовать свои силы,  ведь внутренне я к этому был полностью давно готов и мне это было интересно. (Шамрай закончил академию управления при Президенте, факультет госуправления. - прим. автора).

- А если бы не срослось?

- Если бы не получилось занять этот пост, ушел бы полностью в частный бизнес т.к. не видел путей своей дальнейшей самореализации. Я никогда не скрывал, что в 2007 году мы, вместе с партнером, организовали частную фирму и она до сих пор существует. Всю жизнь я стремился к материальной самостоятельности, чтобы не заглядывать в карман пациенту, много работал, искал пути реализации.

- Управление и хирургию не сложно объединять?

- Я не оставляю хирургию, не мыслю себя без нее, выполняю, как минимум, по две операции в день.

- Как вас воспринял коллектив?

- Не может быть такого, чтобы все в коллективе в один день стали твоими сторонниками. Скажу только, что с теми людьми, которые в свое время активно поддерживали  Петра Акимовича Одарченко, я сейчас абсолютно нормально работаю и общаюсь, ведь каждый человек имеет право выбора.

- Может ли для вас сыграть роль личная неприязнь к человеку или все-таки главное уровень прфессионализма? Вы будете держать в коллективе специалиста, к которому не испытываете симпатию?

- Я ни в коем случае не могу ставить свое личное отношение выше целесообразности нахождения специалиста в нашем коллективе, особенно, если он полезен для пациентов. Моя личная неприязнь — это мои проблемы.

- Какова фишка именно Винницкого онкологического диспансера? Чем мы выгодно отличаемся от других?

- Винниччина всегда славилась высоким уровнем развития медицины. И наш онкодиспансер, которому в прошлом году исполнилось 70 лет, еще со времен его основания, стал своеобразным брендом, ведь планка всегда поддерживалась на высоком уровне. В диспансере очень сильный, высоко профессиональный коллектив; у нас работают 126 классных докторов, из которых - 14 кандидатов и 3 доктора наук. Сейчас период смены поколений, когда наши заслуженные доктора передают эстафету молодым врачам. Не скрою, что не всеми это нормально воспринимается. Однако, все должны когда-то передать свои знания и умения молодым. В этом смысл и логика жизни. .

- Проблем, особенно в медицине всегда не перечесть, но какую бы вы отметили особо?

- Проблемы действительно есть. И если бы удалось их решить, мы, безусловно, поднялись бы на гораздо более высокий уровень. Один из основных больных вопросов в нашем лечебном учреждении — это проведение лучевой терапии. Методики проведения терапии, использующие кобальтовые источники ионизирующего излучения (гамма-терапевтические аппараты, - прим.авт) уже устарели и не применяются в развитых странах. Сейчас для проведения ЛТ чаще всего используют линейные ускорители, т.е. аппараты, которые самостоятельно генерируют пучок ионизирующего излучения в нужное место, причем  в плане радиационной опасности такой аппарат не представляет никакой угрозы, в отличие от аппарата 1-го типа. У нас в диспансере до последнего времени работали 2 гамма-терапевтических аппарата, но в 2013 году вследствие изношенности, один аппарат демонтировали. Таким образом, сейчас с огромной нагрузкой работает только один аппарат, хотя, следуя нормативам ВОЗ, один аппарат должен работать на 250 тыс населения , соответственно - на 1 млн 600 тыс. населения Винницкой области гамма-терапевтических аппаратов должно быть шесть. Наш единственный аппарат работает с 6 утра до 12 ночи, а обслуживается ночью. Из-за его загруженности падает эффективность лечения, но если он выйдет из строя, мы просто остановимся, и это при том, что 80% наших пациентов получают лучевую терапию и существуют такие стадии и локализации рака, когда пациента лечат только лучевой терапией.

- А сколько стоит линейный ускоритель?

 - От двух миллионов долларов. Ведь онкология — высоко технологичная и достаточно затратная отрасль медицины. Областному бюджету это не по силам, однако безвыходных ситуаций не бывает. Мы уже заканчиваем реконструкцию радиологического отделения, строительство бункера, который строится из расчета установки линейного ускорителя, ведь технические требования к нему гораздо выше, чем для установки гамма-аппарата.

Китайская сторона, желая выйти на наш рынок, в рамках промоции своих аппаратов, решила дать несколько в Украину, и наш диспансер включили в список, после того, как китайская сторона посмотрела готовность нашего бункера. Причем, в списке мы в первых номерах.

- Нынешний бюджет медицинской отрасли страны предусматривает всего 6 процентов от потребностей онкологии. Как в таких условиях вообще возможно работать?

- Надо не ныть, а искать выход. Не смотря на то, что в 2015 году бюджет был далеко не достаточным, мы в прошлом году полностью закрыли вопрос с эндоскопической техникой, и на сегодня онкодиспансер — единственное учреждение в области, оснащенное новейшей техникой (мы имеем видеобронхоскопическую стойку фирмы Olimpus, видеогастроскопическую и колоноскопическую стойки фирмы Pentaх). Причем осуществить это мы смогли, благодаря непосредственной поддержке губернатора области Валерия Викторовича Коровия, благодаря пониманию наших проблем департаментом охраны здоровья, и, поверьте, что это не слова лести. В результате нашей работы с благотворительным фондом, в 2014 году мы получили и освоили через фонд 700 тысяч грн., а в 2015 году удалось освоить уже более двух млн. грн.

- А если пациент не может сделать взнос в благотворительный фонд?

- Мы  вынуждены обращаться к нашим пациентам, при этом объясняя, на какие потребности диспансера будут потрачены деньги. Но я настаиваю на том, что никогда и никому мы не отказываем в помощи, и я очень благодарен нашим пациентам за их поддержку. Могу добавить, что за последние полтора года мы полностью изменили формат работы с фондом, сделав его максимально публичным. В каждом отделении имеется информационный стенд; пациенты и их родственники могут ознакомиться с результатами работы и получить необходимую информацию.

 - Каких препаратов не хватает прежде всего?

- Не хватает прежде всего химиотерапии. У всех на слуху  сегодня лечение рака молочной железы. В 2015 году было принято изменение в областную программу «онкология», и мы дополнительно получили 2 млн. грн. на приобретение необходимого препарата герцептир для лечения наиболее агрессивной формы рака молочной железы HER2 neu(+) . Каждый год в Винницкой области регистрируется более 500 новых случаев рака молочной железы, из них - десять процентов — этот самый агрессивный вариант. Лечение этой патологии очень дорогостоящее — пациентке в течение года надо провести 17 циклов химиотерапии с интервалом в 21 день. Стоимость одного цикла около 60 тыс. грн. Замечу, что болезнь поражает молодых, красивых, цветущих женщин.  Мы встали перед выбором: на 2 млн. грн. мы могли либо пролечить двух пациенток либо дать всем обратившимся понемногу, и мы решили пойти по второму пути, ибо лучше получить немного, чем ничего. В группу попало 13 пациенток, которые получили по несколько циклов химиотерапии.

Вообще в нашем отделении химиотерапии ежегодно проходит лечение 2,5 — 2,8 тысяч пациентов. Кроме того, что не хватает препаратов, отмечу, что мы сегодня вынужденно используем препараты первой линии, хотя такая методика лечения зачастую отбрасывает нас на несколько десятилетий лет назад. В мире сейчас используется избирательная, так называемая, таргетная  химиотерапия для лечения того или иного рака.  Когда речь идет о современной химиотерапии, прежде всего, имеется в виду молекулярное генетическое профилирование и персонифицированная терапия рака. Лечение одного и того же рака одной локализации у разных пациентов должно быть индивидуальным. Мы, к сожалению, сегодня не можем себе позволить заменить эмпирическую терапию персонифицированной. За этим будущее онкологии...

- Сколько пациентов пролечилось в диспансере за 2015 год?

- Ежегодно через наш стационар проходит около десяти тысяч пациентов, выполняется около 6 ,5 тысяч операций. Поликлиника каждый год принимает около 97 тысяч пациентов. Из этого количества пять-семь процентов — профосмотры, остальные пациенты обращаются обоснованно. С 1986 года мы задекларировали у себя в диспансере формат "открытых дверей", когда любой пациент без направления может обратиться в нашу поликлинику для обследования. Работать очень сложно, т.к. здание поликлиники проектировалось без расчета на такую нагрузку, расширяться просто необходимо.

Главный врач Владимир Шамрай мечтает сделать из нашего онкодиспансера лечебное заведение нового типа. Нет, не так. Он поставил себе за цель создать обновленный диспансер. И он это сделает. Он упрямый и умеет добиваться своего.

- Вы говорите, что хотите создать из диспансера учреждение нового типа, что вы имеете в виду?

- Во-первых нужно качественно изменить ситуацию с лучевой терапией. Если она будет проводиться на современном уровне, займет ведущие позиции, в отдельных случаях она сможет даже заменить хирургическое лечение.

Также необходимо расширить площади и провести структурные изменения в диспансере: внедрить амбулаторное лечение в отделении химиотерапии и создать дневной стационар . Именно так обстоит дело в развитых странах, - пациент на протяжении дня получил цикл ПХТ и ушел домой.

У нас в планах создание полноценного маммологического отделения. Это более чем актуально на сегодня, ведь за последние пять лет в Украине заболеваемость раком молочной железы выросла на двадцать процентов. Достаточно сказать, что из 1800 операций, проводимых в хирургическом отделении — более 500 выполняются по поводу рака молочной железы и предраковой патологии.

Очень хотелось бы, идя по пути цивилизованного развития, создать в нашем регионе хоспис хотя бы на сто коек. Больные должны иметь возможность достойно доживать последние дни, не быть обузой для родственников, и достойно, без боли, уйти. В планах создание отделения эндоскопической хирургии и получение нашим диспансером статуса онкоцентра.

Вообще мечтать есть о чем, и есть, к чему стремиться. У нас на 360 коек работает 126 врачей, В мультидисциплинарной клинике шведского города Упсала на 1000 койко-мест работает 1200 врачей, 2500 медсестер и тысяч пять обслуживающего персонала. Оборот клиники более 700 миллионов евро. Бюджет Свентокшицкого онкоцентра г. Кельце на 346 коек - 55 миллионов евро, там работает четыре линейника и ПЭТ КТ. Нам же надо работать и развиваться в наших реалиях.

- Какие формы рака сегодня лидируют?

- У женщин пятерка часто встречающихся патологий выглядит так: рак молочной железы, рак кожи, рак тела матки, рак шейки матки, рак ободочной кишки.

У мужчин — это рак легких (80 процентов — курильщики), рак кожи, рак желудка, рак предстательной железы, рак прямой кишки. По летальности лидирует рак легкого, затем - рак желудка и рак молочной железы. Вообще в Украине ежегодно регистрируется около 160 тысяч онкозаболеваний, из них 80 тысяч пациентов умирают в течение года. Сегодня в Украине мы говорим о годичной и пятилетней выживаемости онкобольных.

- От чего зависит результат лечения в онкологии?

- Результат лечения в онкологии зависит от стадии заболевания, объема, эффективности лечения и биологии опухоли. Очень важно определить генетический профиль той или иной опухоли, что мы сегодня, к сожалению, делаем не системно. Повторюсь, в каждом конкретном случае должен быть строго индивидуальный подход к лечению. Излечение в первой стадии рака сегодня достигается в 90-95 процентах случаев, во второй - в 60-65 процентах, пациенты с третьей стадией рака излечиваются в 45-55 процентах, причем мы говорим о пятилетней выживаемости. Пройдя годовой рубеж, мы можем судить о том, насколько эффективно было проведено лечение. Безусловно, очень много зависит от степени профессионализма и добросовестности хирурга, ибо если доктор выполнил операцию не радикально, дальнейшее лечение будет направлено не на профилактику рецидива болезни, а на борьбу с оставшейся опухолью.

- Но зачастую в борьбе с опухолью, вопрос встает и о качестве жизни после лечения. Не так ли, ведь случаи бывают разные?

- Это правда. В онкологии действительно есть супер радикальные операции, например, экзентерации таза, удаление прямой кишки, мочевого пузыря. И о том, как человек будет жить после этой операции обязательно должен предупреждать хирург. Это непременно должно обсуждаться с пациентом, и только сам пациент должен решить, как далеко он позволит зайти хирургу.

- Бывает, что пациент, предупрежденный о последствиях, все равно отказывается от операции?

- Бывает. Пациент подписывает отказ и часто обращается к нетрадиционным методам лечения, что  очень обидно, ведь человек мог бы жить.  Хирург должен уметь убедить пациента в фатальности его негативного решения.

- Может, в борьбе с раком стоит поступать так радикально, как Анджелина Джоли?

- Анджелина Джоли полностью защитила себя от двух вариантов рака — яичников и молочной железы. У нее были обнаружены мутации определенных генов, с вероятностью более шестидесяти процентов у нее мог наступить рак. Мы предлагаем женщинам сегодня обследоваться на мутации этих генов BRCA 1 и 2. Актриса поступила радикально, но, как онколог я считаю, что она поступила правильно.  У пациента должна быть возможность выбора. И, предвкушая ваш вопрос, скажу, такая история вполне возможна в наших реалиях, если пациент имеет показания и подпишет согласие на операцию.

- Как онколог вы верите, что когда-то будет выделен геном рака и рак будет полностью излечим?

- Нет, не верю. Мы живем в эру геномной медицины, когда речь идет о молеклярном диагнозе рака, и сегодня доказано, что каждый рак имеет свое молекулярное строение, сколько людей столько различных вариантов онкопроцессов. Поэтому универсальной таблетки от рака не будет никогда - это чистой воды популизм.

Слышала, что доктор Шамрай особенно бережно и милосердно относится к своим больным, тем паче что пациенты его — женщины. А мне казалось, что в онкологии можно работать только одев себя в бетонный саркофаг... Слишком много боли. Однако, по словам Владимира Анатольевича, бездушным ремеслом тут никак не обойтись.

- Должна ли присутствовать в онкологии человеческая составляющая, мне кажется, что онкология достаточно жесткая специальность?

- Безусловно, без человечности и без милосердия у нас никак нельзя. Скажу, что в идеале онколог должно гармонично сочетать качества специалиста и умение сострадать.

- Не трудно ли жить в онкологии с этой человечностью? Каждый день видеть смерть, обреченность, боль и пропускать все это через себя непросто, согласитесь?

- Правда. Очень сложно сохранить в себе человечность, с годами у онколога неизбежно происходит выгорание. Онкология — специальность очень сложная: каждый день неизбежно встречаешься с горем, со слезами, с разбившимися надеждами, с большими проблемами, поэтому очень сложно сохранять душевное равновесие, сострадая и сочувствуя пациенту. Невозможно пропускать все через сердце, никакого здоровья не хватит,  поэтому и грань тут очень тонкая. Однако без милосердия, сочувствия, сострадания работать однозначно нельзя.

- Какая, по вашему самая больная проблема для пациентов?

 - Про осознание своего диагноза и боль говорить излишне. Один из самых больных сегодня вопросов — обеспечение больных химиопрепаратами. Каждый день в мой кабинет заходит 15-20 человек с одной просьбой: помогите, обеспечьте, дайте химиотерапию. У всех похожие истории — сложное материальное положение, длительная болезнь, отсутствие поддержки. Очень тяжело все это вынести, однако я должен понимать людей и сочувствовать им. Я вынужден пропускать человеческую боль через себя и поэтому прихожу домой как выжатый лимон. Это плохо, я знаю, но  пока не нашел для себя оправданий делать по-другому, и механизмов защиты тоже пока не нашел. Знаю одно: если я закроюсь, буду черствым и бесчеловечным, мне нельзя будет тут находиться, и, поверьте, что это не высокие слова.

- Вы видите на операционном столе человека или просто операционное поле?

- Человека. У пациента бывают разные прогнозы, разная клиническая картина. Удаляя опухоль, например, можно задеть магистральные сосуды, мы понимаем, что человека можно не спасти, но если пациент молодой, идем на риск, понимая всю степень ответственности за него. Достаточно часто приходится задаваться вопросом — стоит рисковать или нет? А рискуешь-то ты человеческой жизнью, и поэтому, конечно, думаешь о человеке.  И если приходится принимать решение о том, что мы, к сожалению бессильны и вынуждены отступить, знаете что самое сложное? Зайти в палату и увидеть пациента на следующее утро, посмотреть в его, полные надежды, глаза...

- Вы говорите пациентам правду об их диагнозе?

- Стараюсь. Очень сложно бывает сказать завуалированно, найти слова утешения.

- А зачем пациентам говорить правду? Нужна ли им жестокая правда?

- Родственникам говорить все предельно честно обязательно нужно. А к самому пациенту я всегда подхожу индивидуально, ведь психика у всех разная. Когда ты подводишь человека к мысли что не все получилось, как хотелось бы, но мы сделали все что могли, будем бороться, лечить его, человек все понимает. Бывает, что кто-то ломается, кто-то впадает в истерику, а есть люди, которые воспринимают свой диагноз очень достойно. Бывает, что у человека, узнавшего правду, происходит внутренняя мобилизация всех резервов, и это становится одним из факторов выздоровления. Поэтому я в любом случае за правду. Но чтобы не нанести вред психике пациента, надо сказать все очень мягко.

- В Украине результат лечения в онкологии — это годичная и пятилетняя выживаемость. В Европе онкологи работают на полное выздоровление. Почему?

- Сам подход к организации медицины там другой. Принцип страховой медицины, который работает в Европе, предусматривает, что человек должен сам заботиться о своем здоровье. Американский профессор Лерой Худ, руководитель института системной биологии сформулировал четыре принципа медицины будущего: предиктивности (предсказательности), позволяющий прогнозировать заболевание, на основе индивидуальной особенности генома; превентивности (профилактики); персонализации, основанной на индивидуальном подходе к каждому больному, в результате создания генетического паспорта; партисипативности, т.е. участия, партерства различных врачей-специалистов и пациентов.

- Вы хотите сказать, что подход у нас до сих пор «совковый», устаревший?

- В чем-то — да. Хотя не все и тогда было так плохо. Были обязательные, принудительные профосмотры декретированных слоев населения, была достаточно хорошая выявляемость болезни на ранних стадиях, что очень важно для онкологии. Очень важно на ранней стадии выявлять фоновые, предраковые заболевания и ранний рак наружных локализаций, что в Украине сейчас оставляет желать лучшего. Мы с гордостью рапортуем, что снижается количество третьей-четвертой стадий рака, при том, что нужно делать акцент на двух направлениях — профилактике и раннем выявлении, которое возможно только при условии проведения своевременных и эффективных профосмотров, за что мы опять сегодня и боремся.

- Кто будет отвечать за профосмотры?

- Проведение профосмотров должно ложиться на плечи первичного звена, именно семейные врачи должны быть в полной мере подготовлены, у них должно быть соответствующее материально-техническое обеспечение. В сложном случае, если доктору что-то не понятно, пациент должен направляться на второй уровень — в ЦРБ или городскую больницу. В идеале вся диспансеризация, выявление фоновых заболеваний ложатся на 1-й и 2-й уровень, а если появляется подозрение на рак, пациент должен направляться к нам, на третичный уровень. На самом деле пациент, часто минуя два уровня, обращается непосредственно к нам. И это еще не самый плохой вариант.

- ???

- Самый плохой вариант - если больной вообще никуда не приезжает, по причине отсутствия логистики, из-за невозможности приехать, из-за того, что в следствие отсутствия информации он просто не обращает на болезнь внимание. Результат — появление запущенных случаев онкопроцессов. Страшно, что в 21 веке у нас по некоторым локализациям количество запущенных раков сегодня увеличивается. Особенно обидно, что среди этих патологий — раки наружной локализации, как например, рак шейки матки и молочной железы. Ситуацию необходимо изменить и улучшить, и мы над этим сейчас работаем. Онкологическая помощь должна быть четко налажена на уровне районов, 

- Вы упомянули о профилактике рака. Давайте остановимся на этом подробнее.

- На возникновение рака влияют наследственные факторы и факторы, которые воздействуют на организм изнутри и извне.  Однако наследственностью не объясняются все случаи возникновения болезни. Профилактик рака — это образ жизни, контроль физических нагрузок, питание, психоэмоциональный статус, банальное отсутствие стрессов.

- Неужели стресс способствует возникновению этой страшной болезни?

- Есть группа гормонозависимых заболеваний, особенно у женщин — рак молочной железы, рак щитовидной железы, рак матки. Стресс воздействует на эндокринную систему, в ней возникает сбой, и как следствие — онкопроцесс.

- То есть вы хотите сказать, что рак ни с того ни с сего, на здоровом органе возникнуть не может?

- Точно. Прослеживается определенная этапность возникновения онкопроцесса, причем этапы эти могут занимать разное время, от нескольких месяцев до десятков лет. Очень важно поймать рак, когда у пациента есть фоновое, предраковое или хотя бы начальное заболевание первой стадии. Меня часто спрашивают — какие вы нам можете дать гарантии? В онкологии мы никаких гарантий дать не можем, но можем сказать, что вы имеете меньшие или большие шансы полного выздоровления. Максимально высокие шансы  при 1-й стадии, минимальные — если стадия болезни запущена, хотя бывают разные случаи... Поэтому я не устаю призывать людей к разумному и взвешенному отношению к своему здоровью.

 - И в народе, и даже среди ваших коллег до сих пор ходят разговоры, что онкодиспансер - наиболее коррумпированное лечебное учреждение области, боретесь ли вы с этим явлением и как?

- Да, про нас такое говорят, и я один не могу изменить ситуацию. Поверьте, что я прошу помощи в этой борьбе на всех уровнях. Если пациент, выписываясь, хочет сказать доктору спасибо, я - не против, но если врач говорит, что моя работа стоит больше, чем я получаю, - вперед, в частную клинику. Доказывай, что ты конкурентно способен, что ты можешь делать больше и лучше, чем твои коллеги, и в частной клинике твою работу оценят.

- Были случаи, когда доктора вы ловили за руку, и как наказывали?

- Случаи бывали и наказывал жестко. Отстранял от операций на 3 месяца, причем однажды были звонки «сверху», даже из Киева. Не помогло.

- А лично вам деньги предлагали? Откаты?

- Предлагали и деньги, и откаты. Предлагали деньги за операцию, за химию, несмотря на то что я пытался объяснить что данного препарата нет. Я поначалу был обескуражен таким подходом и вел прием при открытых дверях, а потом просто поставил в кабинете и в приемной камеры, и теперь все записывается. Сотрудники правоохранительных органов шутят, что ко мне теперь надо просто подключиться.

- Но ведь если люди привыкли брать деньги, в один день их от этого не отучишь. Как быть?

- Коррупция - это самое больное место, и я буду с этим постоянно бороться. Уже разработаны специальные анкеты, в которых будет проводиться анонимный опрос пациентов, причем, когда будет проводиться опрос, не будут знать  ни заведующий отделением, ни старшая медсестра, ни даже мои заместители. Утром я принимаю решение зайти  в то или иное отделение и не ставлю никого в известность. Сам раздаю анкеты, сам собираю, и это не для показухи. Прекрасно понимаю, что популярности мне это не прибавит. Пациенты и так страдают от безденежья и дороговизны лечения.  В 2014 году отказались от лечения 9,6% больных, в 2015 — уже 11,1%., такого быть не должно. Базовое лечение должно быть обеспечено абсолютно всем пациентам. Мы должны находить возможность лечить социально не защищенные слои населения, участников АТО, переселенцев. Еще раз хочу обратиться к нашим пациентам с просьбой: о случаях вымогательства сообщать лично мне. Каждый такой факт будет зафиксирован и будут приняты самые жесткие меры.

- Вы часто говорите, что без лекарств можно вылечиться от многих болезней, и от рака тоже? - На уровне фонового заболевания, если заболевание генетически не детерминировано, то вполне возможно. Очень много зависит от психоэмоционального состояния пациента, образа жизни, питания, физической нагрузки, от особенностей его микроокружения. Важно какие он испытывает эмоции ежедневно.

- Можно о питании подробнее?

- Должна превалировать растительная пища, минимум жирного мяса, рыба, желательно употреблять пищу, которая не подвергается терминальной термической обработке, должен соблюдаться режим питания.

- А вы вегетарианец?

- Пока не получается. Хотя свинину не ем уже лет семь, не ем также модифицированную курятину, предпочитаю овощи, фрукты, телятину, рыбу. Очень важно и то, что мы пьем. Воду посоветовал бы употреблять только пропущенную через мощные фильтры, на которых экономить не стоит.

- Вы - трезвенник?

- Нет. Бывает, но только в компании очень близких друзей. Пью только качественный алкоголь, предпочитаю текилу, хорошую водку, сухое вино. Очень редко и немного, - работа не позволяет.

- Чем вы увлекаетесь, что вам греет душу?

- Два-три раза в неделю посещаю спорт зал, это и хобби и необходимость.  Очень люблю охоту, имею несколько хороших ружей, коллекционирую холодное оружие. Из последней поездки в Финляндию привез несколько ножей из дамасской стали. Раньше у меня в приоритете была зимняя охота на кабана, козу, а сейчас рука не поднимается, пришел к тому, что мы в не равных условиях. Перешел на летнюю охоту — утка, гусь, чтобы глаз не видеть... Люблю русскую баню и приучил к этому свою семью. Раз в неделю обязательно ее посещаем. Люблю ничего не делать, поваляться и посмотреть хороший фильм, хотя не помню когда это делал в последний раз.

- Любимый фильм?

- «Крестный отец».

- Книга?

- «Над пропастью во ржи» Сэлинджера.

- Стихи читаете?

- Редко.

- На семью время остается?

- Семья, надежный тыл — главное в жизни. У меня, слава Богу, жива мама, ей семьдесят лет, отец ушел в 2008 году. Каждый день звоню маме, стараюсь увидеть, обнять, поцеловать. Есть младший брат Дмитрий. Он не пошел в медицину. Жена Елена — гинеколог, дочке Анастасии двадцать лет, учится в медуниверситете.

-  Пойдет по вашим стопам?

- Я не хотел бы, чтобы она выбрала онкологию. Это не женская профессия.

- Вы азартный человек?

- Очень.  Азартный во всем. Экстремальные условия меня подстегивают к активным действиям. Азарт позволяет подзарядиться самому и зарядить коллег. Часто интуитивно принимаешь решение в пользу пациента, интуиция, слава Богу, не подводит.

 Что пожелаете читателям?

- Крепкого здоровья, выдержки, оптимизма и чувства юмора.

 Мы еще долго могли разговаривать с доктором Шамраем. Работа для него — все. И мне почему-то верится, что он добьется всего, чего захотел. Он по-хорошему упрям, целеустремлен и последователен. Кроме того, он — фанат и знаток своего дела. А еще он — оптимист.